Начнем с конфликтной ситуации, которая возникла в начале октября, когда Наилю запретили играть в КХЛ...
– Во-первых, начну с того, что у Наиля не было контракта с «Сарнией» на этот сезон. Во-вторых, в соглашении с «Эдмонтоном» было прописано, что в случае локаута он не возвращается в OHL. Но Hockey Canada захотела оставить его в «Сарнии». Я совершенно не понял позицию президента ФХР Владислава Третьяка, заявившего о том, что канадская сторона представила безупречные документы. Он эти документы даже не видел, в тот момент Третьяк был в Японии. У нас даже есть переписка Третьяка и Ларионова. И как он может после этого говорить, что вопрос переговоров – это личное дело Наиля. Видимо, дела российских игроков не касаются президента Федерации хоккея России.
– Тогда на каком основании «Сарния» решила вернуть Якупова?
– Мало кто знает один нюанс в правилах. В случае локаута в НХЛ клубы OHL могли заявлять сразу четыре легионера, а не два, как обычно. Этим пунктом и решила воспользоваться OHL, хотя в составе «Сарнии» уже играли два легионера: наш российский парень и чех. Но OHL не знала деталей контракта с «Эдмонтоном».
– «Эдмонтон» не советовал Якупову вернуться в «Сарнию»?
– Наоборот, «Эдмонтон» всячески способствовал тому, чтобы Наиль играл в КХЛ. У них не было к нам никаких вопросов. Проблема лишь в том, что они не могли это подтвердить письмом в Hockey Canada, потому что во время локаута это не принято.
– В этой ситуации возникают вопросы к руководству «Сарнии»…
– У нас с «Сарнией» отличные отношения. Когда возникла эта ситуация, президент клуба был в отпуске и просто не знал, что происходит. Намудрил один человек, не хочу называть его фамилию – она все равно ничего не скажет. Но как только президент «Сарнии» вернулся, все вопросы были сразу же решены. Тут нам очень помогли наши агенты. Так что к клубу у нас нет претензий, осадок остался от заявлений господина Третьяка.
– У вас есть предположения, почему Третьяк сделал такие заявления?
– У нас хорошие отношения с ФХР: с начальниками сборных команд, с тренерами. Что касается Третьяка, то, мне кажется, он даже не знал, кто такой Наиль Якупов. Вот один маленький штрих: на молодежный чемпионат мира в Калгари приехали руководители всех федераций, кроме российской. Может, у Третьяка были срочные депутатские дела? Хотя в новогодние праздники у Госдумы каникулы. Так что вряд ли Третьяк назовет даже первую пятерку нашей молодежной сборной.
– Сам Наиль не хотел вернуться в «Сарнию»?
– Наиль два года верой и правдой выступал за «Сарнию». Но еще весной мы приняли решение, что не будем возвращаться в OHL. Мы понимали, что нужно подниматься на более высокий уровень.
– Вернемся на два года назад. Как решался вопрос об отъезде Якупова в Канаду?
– «Нефтехимик» всегда хотел, чтобы Наиль выступал дома. В то же время в клубе с пониманием отнеслись к нашему решению уехать. «Сарния» выбрала Якупова на драфте, тогда мы о ней ничего не знали. Нас даже отговаривали ехать туда.
– Потому что «Сарния» считалась слабой командой?
– А мы никогда не играли в сильной команде. Наоборот, мы хотели оказаться в команде послабее. И сейчас ни о чем не жалеем. Вернись мы на два года назад, все равно выбрали бы «Сарнию». Там Наиль получил огромный опыт, всегда проводил много времени на льду. Жаль, что в прошлом сезоне команда играла без Алекса Гальченюка. С ним могли бы выступить лучше.
– На тот момент вы еще были директором школы «Нефтехимика»?
– Да, проработал там еще один год, а летом прошлого года ушел. Проработал в этой системе 23 года: сначала был детским тренером, потом администратором первой команды и последние семь с половиной лет – директором школы. Наверное, я просто выработал весь свой ресурс, накопилась усталость. Тогда же мы решили, что год перед драфтом НХЛ я проведу вместе с Наилем в Канаде.
– Казалось бы, первый год в Америке должен быть сложнее. Почему не сразу поехали в Канаду вместе с Наилем?
– Наиль всегда был самостоятельным, мы хотели посмотреть, как он приспособится к жизни за границей. Он жил в хорошей семье, Гальченюки очень помогли ему. Но парень подрастал, и мы решили, что он будет более раскрепощен, если станет жить с нами.
– Ваше присутствие ему помогло?
– Да, он стал чувствовать себя более свободно. Мы рассчитывали, что они продолжат играть вместе с Алексом. Но Гальченюк пропустил почти весь год из-за травмы, партнеры Наиля постоянно менялись. С другой стороны, это тоже опыт, он научился играть с разными хоккеистами.
– Как считаете, за два года в OHL он раскрыл весь свой потенциал на данный момент?
– Первый сезон в «Сарнии» получился лучше, потому что от него никто ничего не ждал. А на второй год все ждали от Якупова чуда, соперники катались с ним, как привязанные. Скауты удивлялись: «Мы за OHL следим 15 лет, но такое видим впервые». Это повышенное внимание немного помешало сыграть еще лучше. Летом мы хотели начать карьеру в НХЛ с места в карьер, но локаут нас подвел.
– Зато пристальное внимание со стороны соперников должно было его закалить перед НХЛ?
– Согласен, он научился самостоятельно готовиться к играм, готовиться к определенному сопернику. В Канаде изучению соперника уделяется много внимания, при этом никто под других не подстраивается. Все выходят играть первым номером. Мы получили огромный опыт. Я сам получил возможность увидеть, как развивается хоккей за океаном. Теперь я понимаю, что канадский хоккей – это совсем другой вид спорта, нежели хоккей в России.
– Смог бы Наиль выйти на свой нынешний уровень, если бы два года назад остался в Нижнекамске?
– Игра за «Сарнию» позволила нам получить высокий номер на драфте. Это очень важно, потому что клубы НХЛ обязательно дадут шанс игрокам, выбранным высоко. Наиля выбрали первым, с одной стороны – это повышенное давление, с другой – это почти гарантированный шанс проявить себя. А дадут ли шанс пятнадцатому номеру – еще вопрос. Сложно сказать, под каким номером выбрали бы Наиля, если бы он остался в «Нефтехимике». Многое зависело бы от доверия тренера, а они здесь меняются каждый сезон.
– А в МХЛ он чувствовал доверие?
– Он начал играть в «Реакторе» не с самого начала сезона 2009/2010. По регламенту МХЛ сначала нельзя было заявлять ребят 1993 года, потом до нас дошли изменения – оказывается, 16-летним играть разрешили. Но в «Реакторе» делали ставку на старших ребят, тогда играли братья Альшевские, Хохряков. Наиль был на вторых ролях. Что можно сделать на льду за семь минут игрового времени?
– Братья Альшевские, Хохряков, Зиазовы, Куликов – это все ваши воспитанники. Еще можно вспомнить Березина, Сергеева. Лет пять назад о таком количестве сильных выпускников Нижнекамск мог только мечтать…
– До этого я работал с командой 1986 года и хорошо знал систему детского хоккея. В каждой нашей команде были звездочки, которых мы старались ограждать от Казани, Ярославля. Чаще нам это удавалось, а те, кто уезжал, пока нигде не заиграл. Обратный пример – Петр Хохряков: когда я стал директором школы, я вернул его из Ярославля, и сейчас он играет в «Нефтехимике».
– Как удерживали игроков?
– Разговаривали с родителями. Объясняли, что в «Нефтехимике» шансов закрепиться больше, чем в более сильной Казани. Никогда не пытались удержать ребят за счет денег, потому что их здесь никогда много не было. Так мы сохранили Якупова, Куликова, Эмиля Галимова, Хохрякова, Якимова. Они хотели пробиться в первую команду и добились своего. В нынешнем сезоне впервые в «Нефтехимике» одновременно играли десять нижнекамцев. Вылечится Пестушко, вернут из Пензы Анселя Галимова, будет новый рекорд – 12 местных игроков. А если собрать наших воспитанников из других клубов КХЛ, мы наберем как раз четыре пятерки. Такого никогда не было. Раньше в Нижнекамске мечтали, чтобы хотя бы один воспитанник заиграл в первой команде.
– Как вам удалось построить работу школы так, что она стала выпускать столько талантливых игроков?
– Нижнекамск – небольшой город, здесь особо нечем заниматься, вот родители и отдают детей в хоккейную школу. Все-таки, команда КХЛ в городе с населением в 250 тысяч человек – это большая удача. Все видят, что хоккеисты хорошо зарабатывают, ездят на хороших машинах. И каждый думает, вдруг этот счастливый билет вытянет мой ребенок.
А тренировочный процесс почти не изменился. Все тренеры местные, бывшие игроки «Нефтехимика». Мы пытались приглашать иногородних тренеров, но из-за специфики Нижнекамска больше двух лет никто не выдерживал.
– Вы не завидовали Казани: вроде соседи, а возможностей у них больше?
– У нас с Казанью всегда были хорошие отношения. Но победить их на льду – это для нас дело принципа. Даже высшее клубное руководство с особым вниманием относится к встречам школьных команд с Казанью. Хотя до прихода в «Ак Барс» Шавалеева Казань – мы не считали Казань за соперника, побеждали всегда. Это потом они начали собирать игроков со всей страны, построили базу.
– А из-за игроков не возникало конфликтов?
– Это рабочие моменты. Я понимаю родителей: сложно отказаться, когда сына приглашают играть в таких условиях, которые созданы в Казани. Хотя не могу сказать, что в школе «Ак Барса» работают более сильные тренеры, скорее, наоборот. Но если мы не могли удержать игрока, что ж поделать. Зато теперь наблюдаем обратную картину: сделав большой круг, игроки возвращаются к нам. Казань – не резиновая, состав «Ак Барса» не меняется уже несколько сезонов, даже звездочкам закрепиться там сложно. И вот молодые пацаны карабкаются по вторым командам, в МХЛ, а в конце концов им приходится возвращаться домой. Сейчас в «Реакторе» играют два таких мальчика.
– Школа «Нефтехимика» приглашает ребят из других городов Татарстана?
– К нам сами едут: из Ижевска, из Лениногорска. Если по регламенту мы можем перевести игрока к себе бесплатно, тогда мы его берем. За годы моего директорства школа не купила ни одного игрока, при этом продали мы многих. Не скажу, что за большие деньги.
– Вас устраивает структура детского хоккея в России? Какие изменения вы бы предложили внести?
– Будучи директором я написал в ФХР много писем с разными предложениями. Мы многое взяли с московского региона, например, перевели первенство поволжского региона на группу A и группу B. Получается, сильные стали играть с сильными, слабые – со слабыми. А по итогам сезона одни вылетают, другие – пробиваются наверх.
Мое предложение касается МХЛ. Лига создала сильный чемпионат, но мое мнение: выпуск из хоккейной школы нужно приурочить к выпуску из общеобразовательной школы. Пока ребята учатся в школе, нужно запретить играть в МХЛ. Тогда у нас будет еще один сильный чемпионат по выпускному году. То есть в этом сезоне ребята 1995 года должны играть только между собой в чемпионате России. Мы бы получили сильное первенство регионов, сильный клубный финал. А так 17-летние ребята получают в командах МХЛ от трех до пяти минут. И никому не нужно, чтобы в таком возрасте ребята тратили по двое суток на переезды в Новосибирск и Новокузнецк. МХЛ – хорошая лига, но возрастной ценз выбран неправильно. Пятилетняя разница между игроками – это слишком много. Сейчас еще не все ребята 1994 года адаптировались в лиге, а в команду нужно набирать еще игроков 1995-1996 годов. При этом искусственно выдавливается 1991-1992 года.
– Как относитесь к решению МХЛ исключить матчи между конференциями?
– Я отрицательно отношусь к тому, что игр стало меньше. С другой стороны я поддерживаю деление лиги на зоны. Далеко ходить за примером не нужно. В OHL самая дальняя поездка составляет семь часов на автобусе. Зато в сезоне они проводят 68 игр регулярного чемпионата, плюс 6 выставочных матчей и еще плей-офф. А у нас получается больше времени уходят на переезды. Нужно организовывать чемпионат по зонам: в Сибири – свой, на Урале – свой, в Поволжье – свой. Нижнекамск еще так расположен, что мы не можем добираться на поезде. Сейчас мы с Казанью играем четыре раза за сезон, но если мы сыграем восемь раз, это будет лучше и для нас, и для них. У нас тут рядом Нижний Новгород, Тольятти, Оренбург. Мы можем у себя наиграться сполна. Зачем нам ехать в Новосибирск?
– В России найдется столько команд приличного уровня, чтобы в каждом регионе организовать свой чемпионат? «Реактору» будет интересно играть с «молодежкой» Альметьевска из МХЛ-Б?
– Уровень МХЛ-Б ниже, потому что там играют в основном ребята 1995 года. Самое обидное, что на МХЛ не ходят. Команды нужны в тех городах, где на хоккей ходит болельщик. Например, в Оренбурге, где на каждый матч собирается полный дворец. Я не против расширения наших лиг, но с расширением не повышается уровень хоккея.
– На «Реактор» тоже ходит мало зрителей…
– Мое мнение: команда МХЛ должна базироваться в другом городе. Если бы «Реактор» играл, например, в Елабуге на каждый матч собирался бы полный стадион. А сейчас болельщики приходят на игру с «Магниткой», где играет Малкин. И после этого тяжело заставить себя идти на МХЛ. А если сейчас перевезти команду в другой город, мы оторвем ребят 1995 года от школы. Опять возвращаемся к вопросу возрастного ценза в лиге. А идея такая у нас была, когда я еще был директором школы. А если матчи проходят в один день: «Реактор» – в час, «Нефтехимик» – в семь. На МХЛ вообще никто не пойдет. Получается первая игра проходит в формате «лишь бы провести», она уже изначально не для зрителей, а если бы «молодежка» играла в Елабуге, каждая игра стала бы событием для города. Вот, в Челнах появилась команда МХЛ-Б. И там на всех матчах – полный стадион.
– А в Канаде ходят на юниорский хоккей, если в городе есть взрослая команда?
– Приведу пример: «Торонто» уже несколько лет не может выйти в плеф-офф. Фарм-клуб у них также выступает в Торонто, и в прошлом сезоне дошел до финала плей-офф АХЛ. Так даже на них зрителей ходит мало. Почему? Мы привыкаем смотреть на звезд. В Торонто звезды – это игроки команды НХЛ. В Сарнии звезды другие: Гальченюк, Якупов. А если бы «Торонто» играл в Сарнии, на команду OHL никто бы не ходил. Еще один пример: в Сарнии есть еще одна команда Sarnia Legionnaires, выступает в низшей лиге Онтарио. И поверьте мне: те, кто ходит на «легионеров» не ходит на «Сарнию» в OHL и наоборот.
– За год в Канаде удалось познакомиться с тем, как развивается детский хоккей за океаном?
– За год в Канаде я посмотрел больше хоккея, чем за всю свою жизнь. При этом я не только смотрел со стороны, я еще тренировал там команду девочек на добровольной основе. Там хоккей развивается совершенно другим путем. Наши детские команды ездят на все турниры по четыре пятерки, и, как правило, два звена играют, а два – сидят. А в Канаде все играют в три тройки и две пары защитников. Почему в Канаде постоянно появляются новые классные защитники? Потому что они играют так много. Помимо участия в лиге своего города или провинции каждая команда ездит на пять обязательных турниров. На них съезжаются по 80 команд, и вот они дня три играют с утра до вечера. За день команда может провести по два, а то и три матча в формате три периода по 15 минут без перерывов. Никто не жалуется, потому что все в одинаковых условиях. А у нас дети едут в другой город за 700 километров, чтобы провести одну игру двумя пятерками. По сравнению с канадцами наши детские команды играют очень мало. Там даже почти все тренировки игровые.
– Какие еще отличия в тренировочном процессе?
– У нас с детства ставят катание, прием и передача шайбы, а у них с детства на первом месте тактика. Любой канадец знает, что после красной линии нужно шайбу вбрасывать в зону и там топтать. Они с детства к этому привыкли. Они гнут свою линию, но если в команде появляется звездочка, они начинают строить команду вокруг нее. А у нас мальчик начинает выделяться, сразу начинают искать свидетельство о рождении: когда же мама с папой его подделали. Если команда выигрывает, значит, там есть переростки. И начинается травля, это наша беда. А в Канаде даже в голову никому не придет заниматься такими делами.
– У вас нет желания применить полученный канадский опыт в России?
– У меня есть предложения вернуться в школу Нижнекамска, приглашают в Казань. Но мне больше по душе заниматься с маленькими детьми. Сейчас с удовольствием помогаю тренеру команды 2004 года, где играет мой племянник…
 |
| Раиль Якупов |
– Тогда на каком основании «Сарния» решила вернуть Якупова?
– Мало кто знает один нюанс в правилах. В случае локаута в НХЛ клубы OHL могли заявлять сразу четыре легионера, а не два, как обычно. Этим пунктом и решила воспользоваться OHL, хотя в составе «Сарнии» уже играли два легионера: наш российский парень и чех. Но OHL не знала деталей контракта с «Эдмонтоном».
– «Эдмонтон» не советовал Якупову вернуться в «Сарнию»?
– Наоборот, «Эдмонтон» всячески способствовал тому, чтобы Наиль играл в КХЛ. У них не было к нам никаких вопросов. Проблема лишь в том, что они не могли это подтвердить письмом в Hockey Canada, потому что во время локаута это не принято.
– В этой ситуации возникают вопросы к руководству «Сарнии»…
– У нас с «Сарнией» отличные отношения. Когда возникла эта ситуация, президент клуба был в отпуске и просто не знал, что происходит. Намудрил один человек, не хочу называть его фамилию – она все равно ничего не скажет. Но как только президент «Сарнии» вернулся, все вопросы были сразу же решены. Тут нам очень помогли наши агенты. Так что к клубу у нас нет претензий, осадок остался от заявлений господина Третьяка.
– У вас есть предположения, почему Третьяк сделал такие заявления?
– У нас хорошие отношения с ФХР: с начальниками сборных команд, с тренерами. Что касается Третьяка, то, мне кажется, он даже не знал, кто такой Наиль Якупов. Вот один маленький штрих: на молодежный чемпионат мира в Калгари приехали руководители всех федераций, кроме российской. Может, у Третьяка были срочные депутатские дела? Хотя в новогодние праздники у Госдумы каникулы. Так что вряд ли Третьяк назовет даже первую пятерку нашей молодежной сборной.
– Сам Наиль не хотел вернуться в «Сарнию»?
– Наиль два года верой и правдой выступал за «Сарнию». Но еще весной мы приняли решение, что не будем возвращаться в OHL. Мы понимали, что нужно подниматься на более высокий уровень.
– Вернемся на два года назад. Как решался вопрос об отъезде Якупова в Канаду?
– «Нефтехимик» всегда хотел, чтобы Наиль выступал дома. В то же время в клубе с пониманием отнеслись к нашему решению уехать. «Сарния» выбрала Якупова на драфте, тогда мы о ней ничего не знали. Нас даже отговаривали ехать туда.
– Потому что «Сарния» считалась слабой командой?
– А мы никогда не играли в сильной команде. Наоборот, мы хотели оказаться в команде послабее. И сейчас ни о чем не жалеем. Вернись мы на два года назад, все равно выбрали бы «Сарнию». Там Наиль получил огромный опыт, всегда проводил много времени на льду. Жаль, что в прошлом сезоне команда играла без Алекса Гальченюка. С ним могли бы выступить лучше.
– На тот момент вы еще были директором школы «Нефтехимика»?
– Да, проработал там еще один год, а летом прошлого года ушел. Проработал в этой системе 23 года: сначала был детским тренером, потом администратором первой команды и последние семь с половиной лет – директором школы. Наверное, я просто выработал весь свой ресурс, накопилась усталость. Тогда же мы решили, что год перед драфтом НХЛ я проведу вместе с Наилем в Канаде.
– Казалось бы, первый год в Америке должен быть сложнее. Почему не сразу поехали в Канаду вместе с Наилем?
– Наиль всегда был самостоятельным, мы хотели посмотреть, как он приспособится к жизни за границей. Он жил в хорошей семье, Гальченюки очень помогли ему. Но парень подрастал, и мы решили, что он будет более раскрепощен, если станет жить с нами.
– Ваше присутствие ему помогло?
– Да, он стал чувствовать себя более свободно. Мы рассчитывали, что они продолжат играть вместе с Алексом. Но Гальченюк пропустил почти весь год из-за травмы, партнеры Наиля постоянно менялись. С другой стороны, это тоже опыт, он научился играть с разными хоккеистами.
– Как считаете, за два года в OHL он раскрыл весь свой потенциал на данный момент?
– Первый сезон в «Сарнии» получился лучше, потому что от него никто ничего не ждал. А на второй год все ждали от Якупова чуда, соперники катались с ним, как привязанные. Скауты удивлялись: «Мы за OHL следим 15 лет, но такое видим впервые». Это повышенное внимание немного помешало сыграть еще лучше. Летом мы хотели начать карьеру в НХЛ с места в карьер, но локаут нас подвел.
– Зато пристальное внимание со стороны соперников должно было его закалить перед НХЛ?
– Согласен, он научился самостоятельно готовиться к играм, готовиться к определенному сопернику. В Канаде изучению соперника уделяется много внимания, при этом никто под других не подстраивается. Все выходят играть первым номером. Мы получили огромный опыт. Я сам получил возможность увидеть, как развивается хоккей за океаном. Теперь я понимаю, что канадский хоккей – это совсем другой вид спорта, нежели хоккей в России.
– Смог бы Наиль выйти на свой нынешний уровень, если бы два года назад остался в Нижнекамске?
– Игра за «Сарнию» позволила нам получить высокий номер на драфте. Это очень важно, потому что клубы НХЛ обязательно дадут шанс игрокам, выбранным высоко. Наиля выбрали первым, с одной стороны – это повышенное давление, с другой – это почти гарантированный шанс проявить себя. А дадут ли шанс пятнадцатому номеру – еще вопрос. Сложно сказать, под каким номером выбрали бы Наиля, если бы он остался в «Нефтехимике». Многое зависело бы от доверия тренера, а они здесь меняются каждый сезон.
– А в МХЛ он чувствовал доверие?
– Он начал играть в «Реакторе» не с самого начала сезона 2009/2010. По регламенту МХЛ сначала нельзя было заявлять ребят 1993 года, потом до нас дошли изменения – оказывается, 16-летним играть разрешили. Но в «Реакторе» делали ставку на старших ребят, тогда играли братья Альшевские, Хохряков. Наиль был на вторых ролях. Что можно сделать на льду за семь минут игрового времени?
– Братья Альшевские, Хохряков, Зиазовы, Куликов – это все ваши воспитанники. Еще можно вспомнить Березина, Сергеева. Лет пять назад о таком количестве сильных выпускников Нижнекамск мог только мечтать…
– До этого я работал с командой 1986 года и хорошо знал систему детского хоккея. В каждой нашей команде были звездочки, которых мы старались ограждать от Казани, Ярославля. Чаще нам это удавалось, а те, кто уезжал, пока нигде не заиграл. Обратный пример – Петр Хохряков: когда я стал директором школы, я вернул его из Ярославля, и сейчас он играет в «Нефтехимике».
– Как удерживали игроков?
– Разговаривали с родителями. Объясняли, что в «Нефтехимике» шансов закрепиться больше, чем в более сильной Казани. Никогда не пытались удержать ребят за счет денег, потому что их здесь никогда много не было. Так мы сохранили Якупова, Куликова, Эмиля Галимова, Хохрякова, Якимова. Они хотели пробиться в первую команду и добились своего. В нынешнем сезоне впервые в «Нефтехимике» одновременно играли десять нижнекамцев. Вылечится Пестушко, вернут из Пензы Анселя Галимова, будет новый рекорд – 12 местных игроков. А если собрать наших воспитанников из других клубов КХЛ, мы наберем как раз четыре пятерки. Такого никогда не было. Раньше в Нижнекамске мечтали, чтобы хотя бы один воспитанник заиграл в первой команде.
– Как вам удалось построить работу школы так, что она стала выпускать столько талантливых игроков?
– Нижнекамск – небольшой город, здесь особо нечем заниматься, вот родители и отдают детей в хоккейную школу. Все-таки, команда КХЛ в городе с населением в 250 тысяч человек – это большая удача. Все видят, что хоккеисты хорошо зарабатывают, ездят на хороших машинах. И каждый думает, вдруг этот счастливый билет вытянет мой ребенок.
А тренировочный процесс почти не изменился. Все тренеры местные, бывшие игроки «Нефтехимика». Мы пытались приглашать иногородних тренеров, но из-за специфики Нижнекамска больше двух лет никто не выдерживал.
– Вы не завидовали Казани: вроде соседи, а возможностей у них больше?
– У нас с Казанью всегда были хорошие отношения. Но победить их на льду – это для нас дело принципа. Даже высшее клубное руководство с особым вниманием относится к встречам школьных команд с Казанью. Хотя до прихода в «Ак Барс» Шавалеева Казань – мы не считали Казань за соперника, побеждали всегда. Это потом они начали собирать игроков со всей страны, построили базу.
– А из-за игроков не возникало конфликтов?
– Это рабочие моменты. Я понимаю родителей: сложно отказаться, когда сына приглашают играть в таких условиях, которые созданы в Казани. Хотя не могу сказать, что в школе «Ак Барса» работают более сильные тренеры, скорее, наоборот. Но если мы не могли удержать игрока, что ж поделать. Зато теперь наблюдаем обратную картину: сделав большой круг, игроки возвращаются к нам. Казань – не резиновая, состав «Ак Барса» не меняется уже несколько сезонов, даже звездочкам закрепиться там сложно. И вот молодые пацаны карабкаются по вторым командам, в МХЛ, а в конце концов им приходится возвращаться домой. Сейчас в «Реакторе» играют два таких мальчика.
– Школа «Нефтехимика» приглашает ребят из других городов Татарстана?
– К нам сами едут: из Ижевска, из Лениногорска. Если по регламенту мы можем перевести игрока к себе бесплатно, тогда мы его берем. За годы моего директорства школа не купила ни одного игрока, при этом продали мы многих. Не скажу, что за большие деньги.
– Вас устраивает структура детского хоккея в России? Какие изменения вы бы предложили внести?
– Будучи директором я написал в ФХР много писем с разными предложениями. Мы многое взяли с московского региона, например, перевели первенство поволжского региона на группу A и группу B. Получается, сильные стали играть с сильными, слабые – со слабыми. А по итогам сезона одни вылетают, другие – пробиваются наверх.
Мое предложение касается МХЛ. Лига создала сильный чемпионат, но мое мнение: выпуск из хоккейной школы нужно приурочить к выпуску из общеобразовательной школы. Пока ребята учатся в школе, нужно запретить играть в МХЛ. Тогда у нас будет еще один сильный чемпионат по выпускному году. То есть в этом сезоне ребята 1995 года должны играть только между собой в чемпионате России. Мы бы получили сильное первенство регионов, сильный клубный финал. А так 17-летние ребята получают в командах МХЛ от трех до пяти минут. И никому не нужно, чтобы в таком возрасте ребята тратили по двое суток на переезды в Новосибирск и Новокузнецк. МХЛ – хорошая лига, но возрастной ценз выбран неправильно. Пятилетняя разница между игроками – это слишком много. Сейчас еще не все ребята 1994 года адаптировались в лиге, а в команду нужно набирать еще игроков 1995-1996 годов. При этом искусственно выдавливается 1991-1992 года.
– Как относитесь к решению МХЛ исключить матчи между конференциями?
– Я отрицательно отношусь к тому, что игр стало меньше. С другой стороны я поддерживаю деление лиги на зоны. Далеко ходить за примером не нужно. В OHL самая дальняя поездка составляет семь часов на автобусе. Зато в сезоне они проводят 68 игр регулярного чемпионата, плюс 6 выставочных матчей и еще плей-офф. А у нас получается больше времени уходят на переезды. Нужно организовывать чемпионат по зонам: в Сибири – свой, на Урале – свой, в Поволжье – свой. Нижнекамск еще так расположен, что мы не можем добираться на поезде. Сейчас мы с Казанью играем четыре раза за сезон, но если мы сыграем восемь раз, это будет лучше и для нас, и для них. У нас тут рядом Нижний Новгород, Тольятти, Оренбург. Мы можем у себя наиграться сполна. Зачем нам ехать в Новосибирск?
– В России найдется столько команд приличного уровня, чтобы в каждом регионе организовать свой чемпионат? «Реактору» будет интересно играть с «молодежкой» Альметьевска из МХЛ-Б?
– Уровень МХЛ-Б ниже, потому что там играют в основном ребята 1995 года. Самое обидное, что на МХЛ не ходят. Команды нужны в тех городах, где на хоккей ходит болельщик. Например, в Оренбурге, где на каждый матч собирается полный дворец. Я не против расширения наших лиг, но с расширением не повышается уровень хоккея.
– На «Реактор» тоже ходит мало зрителей…
– Мое мнение: команда МХЛ должна базироваться в другом городе. Если бы «Реактор» играл, например, в Елабуге на каждый матч собирался бы полный стадион. А сейчас болельщики приходят на игру с «Магниткой», где играет Малкин. И после этого тяжело заставить себя идти на МХЛ. А если сейчас перевезти команду в другой город, мы оторвем ребят 1995 года от школы. Опять возвращаемся к вопросу возрастного ценза в лиге. А идея такая у нас была, когда я еще был директором школы. А если матчи проходят в один день: «Реактор» – в час, «Нефтехимик» – в семь. На МХЛ вообще никто не пойдет. Получается первая игра проходит в формате «лишь бы провести», она уже изначально не для зрителей, а если бы «молодежка» играла в Елабуге, каждая игра стала бы событием для города. Вот, в Челнах появилась команда МХЛ-Б. И там на всех матчах – полный стадион.
– А в Канаде ходят на юниорский хоккей, если в городе есть взрослая команда?
– Приведу пример: «Торонто» уже несколько лет не может выйти в плеф-офф. Фарм-клуб у них также выступает в Торонто, и в прошлом сезоне дошел до финала плей-офф АХЛ. Так даже на них зрителей ходит мало. Почему? Мы привыкаем смотреть на звезд. В Торонто звезды – это игроки команды НХЛ. В Сарнии звезды другие: Гальченюк, Якупов. А если бы «Торонто» играл в Сарнии, на команду OHL никто бы не ходил. Еще один пример: в Сарнии есть еще одна команда Sarnia Legionnaires, выступает в низшей лиге Онтарио. И поверьте мне: те, кто ходит на «легионеров» не ходит на «Сарнию» в OHL и наоборот.
– За год в Канаде удалось познакомиться с тем, как развивается детский хоккей за океаном?
– За год в Канаде я посмотрел больше хоккея, чем за всю свою жизнь. При этом я не только смотрел со стороны, я еще тренировал там команду девочек на добровольной основе. Там хоккей развивается совершенно другим путем. Наши детские команды ездят на все турниры по четыре пятерки, и, как правило, два звена играют, а два – сидят. А в Канаде все играют в три тройки и две пары защитников. Почему в Канаде постоянно появляются новые классные защитники? Потому что они играют так много. Помимо участия в лиге своего города или провинции каждая команда ездит на пять обязательных турниров. На них съезжаются по 80 команд, и вот они дня три играют с утра до вечера. За день команда может провести по два, а то и три матча в формате три периода по 15 минут без перерывов. Никто не жалуется, потому что все в одинаковых условиях. А у нас дети едут в другой город за 700 километров, чтобы провести одну игру двумя пятерками. По сравнению с канадцами наши детские команды играют очень мало. Там даже почти все тренировки игровые.
– Какие еще отличия в тренировочном процессе?
– У нас с детства ставят катание, прием и передача шайбы, а у них с детства на первом месте тактика. Любой канадец знает, что после красной линии нужно шайбу вбрасывать в зону и там топтать. Они с детства к этому привыкли. Они гнут свою линию, но если в команде появляется звездочка, они начинают строить команду вокруг нее. А у нас мальчик начинает выделяться, сразу начинают искать свидетельство о рождении: когда же мама с папой его подделали. Если команда выигрывает, значит, там есть переростки. И начинается травля, это наша беда. А в Канаде даже в голову никому не придет заниматься такими делами.
– У вас нет желания применить полученный канадский опыт в России?
– У меня есть предложения вернуться в школу Нижнекамска, приглашают в Казань. Но мне больше по душе заниматься с маленькими детьми. Сейчас с удовольствием помогаю тренеру команды 2004 года, где играет мой племянник…
Комментариев нет:
Отправить комментарий